Детство в годы войны

Я помню, как тяжело приходилось колхозникам весной обрабатывать землю - пахать, бороновать, сеять. В нашей деревне был один маленький трактор – ЧТЗ (Челябинский тракторный завод). Работала на нем молодая женщина – Фатиха-апа. Позднее появился еще один трактор – НАТИ. Мы, ребятишки, увидев его на улице, так и говорили: «НАТИ килэ! НАТИ едет!». И бежали за ним до самого поля.
Из пахотной силы был еще один бык и две лошади. Остальных лошадей забрали на фронт. Из этих лошадей, собранных по всей Башкирии, и состояла конная башкирская дивизия генерала Шаймуратова.
Вспаханную землю бороновали женщины, наши мамы, на своих коровах. Сена не было, его забрали вместе с лошадьми. Голодные коровы падали. Мы, ребятишки, собирали ветки с сухими листьями и кормили их. Иногда три-четыре женщины впрягались в борону и тащили ее, бороновали вспаханную коровами землю. Сеяльщиками были три-четыре старика. Они вешали на шею тубал - это короб из липовой коры. Наполняли его «золотыми» семенами и руками высеивали их в землю.
Голодной зимой все ждали весну. Может, весной кончится война? Может, вырастет хороший урожай, и мы сможем есть хлеб? Картошку за зиму съедали, оставив часть для посадки. Большую часть сушили для отправки на фронт. Каждая семья получала задание, сколько приготовить сушеного картофеля. Сушили на противнях в печи. Нам тоже хотелось полакомиться сушеным картофелем, но было нельзя. Дети понимали, что даже вот это приблизит победу! Пусть солдаты наши будут сыты и скорее прогонят этих гадов из нашей страны! Наши отцы скорее вернутся домой, и мы будем есть хлеб!
Приходила долгожданная весна. Земля покрывалась свежей зеленью. Она была спасением для голодных, истощенных людей. Все шли за съедобной травой на луга, собирали только-только появившуюся крапиву, сурепку, дикий лук и другие съедобные травы. Мы, ребятишки, вместе шли в лес. Там уже цвел сарыбаш (золотая головка или подснежник). Мы сами наедались и собирали букеты для домашних. Это было нашим спасением! Вскоре появилась и зазеленела озимь. Она уже пошла в рост, но вместе с ней росла и сорная трава. Пришла пора прополки. Все женщины выходят вручную дергать сорную траву. В охапку собирают сурепку, сами едят и несут домой. Мы чистим, режем мелко и варим суп из нее, добавив несколько картофелин, чуть-чуть муки, если есть.
Мне запомнился один момент во время прополки озими. Рано утром бригадир созывает людей. Подъезжает верхом на лошади и к нашему окну. Стучит по наличнику:
«Закира-апа, сегодня на прополку! Идите все, берите и малышей. На каждого по четыреста граммов муки будут давать!». Четыреста граммов! И мне тоже! Мне тогда было 4 или 5 лет, не помню… Мы идем вчетвером, мама и три дочери. Я - младшая. Две старшие сестры уже школьницы. Они сосчитали сколько нам дадут муки! Аж один килограмм и шестьсот граммов! Мы хором говорим маме:
«Мама, кольча (в переводе с татарского - лепешка с маслом) сделаешь? Пожалуйста!».
У нас корова была. Она уже отелилась, было молоко и немного масла. Молоко и масло несем на базар, меняем на муку, хлеб, на семена овощей, так как у русских бабушек семена всегда были.
Эвакуированные из Ленинграда
В соседнем доме жила одинокая женщина. В ее дом вселили восемь человек: трех взрослых женщин и пятерых детей. С первых дней они часто заходили к нам. Им было тяжело общаться с местными, так как те не говорили по-русски. Наша семья считалась самой образованной и культурной. Ведь в семье было два учителя: старшие сестра Сагад и брат Альзям. Сестра уже работала учителем, а брат только окончил педтехникум в Бирске. Он успел поработать в соседней деревне учителем шесть месяцев. Как только ему исполнилось 18 лет, его призвали на фронт. Впоследствии, через два года, он погиб где-то на Ленинградском направлении. До сих пор числится без вести пропавшим. Неизвестно, где он похоронен. Это наша боль на всю жизнь. Я до сих пор помню, как плакала моя мама…
Эвакуированным жилось еще тяжелее, чем нам. Они меняли что-нибудь из одежды у местных на картошку и молоко. Приехавшие женщины сразу пошли работать в колхоз. Хотя это им давалось очень нелегко, ведь они были городские, из интеллигенции. Они сразу подружились с моей сестрой. Вечерами вязали кофты, беретки и шарфы. Носили в соседнюю деревню Николаевку на базар и меняли на муку, картошку, овощи. Плохо было с керосином. Старались ложиться спать с наступлением темноты, если не удавалось лечь, жгли лучину, кто-то держал ее и освещал дом для других.
Печеный картофель
Его можно есть без соли. А если варили картофель, на чайную ложку соли наливали воду и макали картошку, как в масло сейчас… Я помню, когда начала учиться, брала с собой в школу две печеные картофелины. Благо учителям один раз в месяц привозили из района паек: один литр керосина, двести граммов соли, одну коробку спичек. Благодаря сестре-учителю мы были в лучшем положении. Когда получали керосин, у нас дома собирались женщины. Сестра им рассказывала о положении на фронтах, из газет читала сводки Совинформбюро, здесь же зачитывали письма от мужей, сыновей, которые приносили женщины, и радовались, что они живы. А иногда приносили извещения-похоронки, тогда плакали вместе и утешали друг друга. В остальное время собирались на посиделки: каждая женщина приходила со своим рукоделием: кто-то вязал шаль из козьего пуха, кто-то носки, варежки (варежки с двумя пальцами, чтобы удобно было стрелять из винтовки). Молодые девушки шили и вышивали кисеты для махорки, потом отправляли посылки на фронт с пожеланиями скорейшего возвращения домой!
Мак
Колхоз сеял гектары мака, и нам разрешалось в меру полакомиться им. Вместе с ребятами постарше, уже учившимися в школе, мы помогали убирать овощи на колхозной бахче, объедаясь морковью и репой. На углях костра готовили картофель. Учителя нам рассказывали, как живут дети на занятых врагом землях. Читали из газет о Зое Космодемьянской, партизанке Лизе Чайкиной, Саше Чекалине, Олеге Кошевом, пионерах-героях Володе Дубинине, Марате Казее, Зине Портновой. Впоследствии, став школьниками, мы сами читали книги «Сын полка», «Тимур и его команда», «Четвертая высота». Книги передавали из рук в руки, обсуждая подвиги героев.
Дети военных лет были серьезными. Они взрослели, насмотревшись на плачущих женщин, получивших похоронки, и на слезы матерей, не знающих, как прокормить своих голодных, истощенных детей. Дети той поры очень рано включались в трудовую жизнь. Даже самые маленькие, пяти-шестилетние, выполняли посильную работу – ходили вместе со школьниками в поле собирать колосья. Женщины и дети постарше были на жатве. Рабочих рук не хватало. Фронту нужен был хлеб! В колхозе был лишь один комбайн, после которого оставались колосья на земле. Вот мы и собирали их в свои маленькие ведерки. Учительница Разия-апа держала мешок, куда мы складывали колоски. Затем этот мешок несли во двор колхозной кладовой, где вынимали колосья и раскладывали на очищенной, как каток, земле. Два-три старика цепами молотили их. «Цеп» – это такое приспособление: к длинной палке ремнем привязывается короткая палка. Вот таким цепом и били по колосьям, высвобождая зерно.
Мне запомнился один из прекрасных летних дней. Это была пора сенокоса и уборки сена на лугу у реки Танып. Танып – наша любимая река детства, где мы купались, собирали и ели ягоды. Осенью ходили за шиповником, черемухой, рябиной, сушили и сдавали заготовителю. Вырученные деньги тратили на подготовку к школе: покупали ручки, перья, чернильницы, чернильный порошок, тетради и даже книги.
Начинался этот день так. Бригадир с утра оповестил всех, стуча в окно: «Закира-апа, сегодня все на Танып, на субботник! На уборку сена. Идите все, дети тоже. Берите с собой чашки, ложки. Будет столовая! Зарезали корову. Будет и хлеб, его будут печь в нескольких домах. Хватит всем». Этот день запомнился, как один из счастливых и радостных дней моего детства. С раннего утра горел большой костер, клубился дым. На костре стояли огромные котлы, где варилось свежее мясо, распуская по округе свой пьянящий аромат. Несколько женщин чистили картошку, резали лапшу, горой лежали куски нарезанного хлеба. Работа по уборке сена кипела до обеда. Уже вся высохшая трава была собрана в копны. Молодые женщины вилами поднимали их и собирали в стога. Мы, дети, работали граблями, убирая остатки травы. Нас хвалили и подбадривали. Уже до обеда выросло около десяти стогов, а после обеда еще и большой скирд недалеко от фермы. После выполненной работы на закате солнца довольные и веселые колхозники группами возвращались домой. Это значит, что в эту зиму колхозная скотина будет с кормом и фронт получит мясо и масло. Это приблизит победу! В толпе заиграла гармонь, спутница задорных и трудолюбивых сельчан.
Звучали песни, как веселые, так и грустные, иногда и тоскливые, выражающие боль долгой разлуки с любимыми. Так завершался еще один день в ожидании окончания этой проклятой войны-разлучницы с возлюбленными, оставившей детей сиротами…

Фото https://rmbs-ufa.ru