Интервью Радия Хабирова деловому изданию «Ведомости»

- Чуть больше года назад, после начала спецоперации, против России стали вводить санкции. Как они сказались на экономике региона? Были ли компании, которые ушли из Башкирии?

– В силу того что в Башкирии было локализовано не такое большое количество предприятий с иностранным капиталом, мы особо остро не почувствовали санкции в этой части. Ушли некоторые из крупных сетей вроде IKEA. Но те предприятия, которые были локализованы, остались. Например, есть некоторые европейские компании, которые работают у нас, – я не буду их называть, потому что так их можно подставить, – и они не просто не ушли, они занимаются развитием своего бизнеса в республике, открывают новые производства.

Нас санкции затронули со стороны логистики, поскольку были разорваны как раз логистические цепочки. Поэтому мы почти год занимались тем, что расшивали эти вещи. Или если взять машиностроение, то был ощутимый удар по предприятию «НЕФАЗ», поскольку там были импортные детали. Но есть другие страны, и сейчас автобусы, электробусы поставляют оттуда – и они прекрасно работают. Так что недостаток с транспортом мы восполнили.

– Получается, в целом ситуация спокойная?

– Был и плюс в ситуации с санкциями: ушли компании, которые поставляли большое количество нефтепромыслового оборудования для крупных нефтяных компаний. А Башкирия всегда была центром компетенций по нефтепромысловому оборудованию. И если раньше мы конкуренцию с западными компаниями проигрывали, то сейчас эту нишу мы стали завоёвывать. Наши нефтепромысловые предприятия стали шире поставлять всё необходимое для добычи, переработки нефтепродуктов крупным компаниям по всей России.

То есть, с одной стороны, увеличили количество того, что сами делаем. С другой стороны, просто нашли других поставщиков.

Например, мы постоянно и много закупали сельхозтехнику. Очень большие объёмы. Раньше мы закупали John Deere, CLAAS и др. Пришли белорусы и практически полностью эту линейку заменили. Заходит бизнес из дружественных стран, та же Zoomlion и другие компании, которые поставляют технику. Начали появляться малые колёсные трактора, которые поставляет Индия. Не хватало междугородних автобусов, их сейчас поставляет Китай. Санкции – это, конечно, очень неприятная история. Она каждый раз заставляет что-то менять, быть активными и много думать. Но ещё раз повторю: тяжёлого эффекта на ситуацию санкции не оказали.

ИНВЕСТИЦИИ В БАШКИРИЮ

– А что с иностранными инвестициями? Они вообще есть сейчас?

– На бумаге у нас был ряд крупных проектов – например, с турецкой компанией Sanica Pipe. Там инвестиции в предприятие по производству систем отопления должны были быть порядка 6 млрд рублей. Но после всей этой истории проект пока закрылся. Хотя они уже создали предприятие, у них есть земля, они хотят продолжать работу. Но посмотрим, как дальше пойдет.

Самые крупные сейчас – это наши внутренние инвестиции. Причём очень большие инвестиции идут в сельское хозяйство. Это инвестиции, связанные с компанией «ЭкоНива» Штефана Дюрра. Кстати, вот еще пример, когда немец создал компанию в России, у него предприятия, по-моему, в 15 регионах России. Они продолжают работать в нашей стране, продолжают инвестировать. В магазинах по России везде есть продукция «ЭкоНивы». Кроме того, есть большие инвестиционные проекты по линии «Уральской мясной компании», это около 15 млрд рублей. То есть, самые крупные инвестиционные проекты – именно в сфере сельского хозяйства.

Кроме того, в регион пришла компания «Фарус», которая производит высшие жирные спирты. В Башкирии их выпускали до 1990-х годов, но потом производство было закрыто. А без высших жирных спиртов многие отрасли экономики не работают, Россия их импортировала. Кроме того, компания «М синтез», которая производит присадки для топлива, – их инвестиции порядка 20 млрд рублей. Большие надежды у нас и на тесное взаимодействие с «КАМАЗом», на базе Туймазинского завода автобетоновозов строим индустриальный парк, там объём инвестиций порядка 6 млрд рублей. По итогам 2022 года мы впервые превысили планку по инвестициям в 500 млрд рублей. – они составили 512 млрд. Хотя это всё по крупицам собирается, надо добавить.

– Вы обещали, что в Башкирии упростят инвестиционное законодательство. Что именно изменится?

– Сейчас в республике есть ряд мероприятий, которые направлены на поддержку инвестиционных проектов, – это и налоговые льготы для тех, кто реализует приоритетные инвестпроекты, и возможность получения земли в аренду без торгов, и льготные арендные ставки на землю, и разные субсидии. В нынешней обстановке очень важно максимально поддерживать активность предпринимателей, а для этого нужно создавать уникальные условия для бизнеса. У нас с 1 июля заработала программа защиты и поддержки инвестиций. Она будет идти по пяти направлениям, среди которых исключение разных барьеров для получения мер поддержки, сбалансированные преференции для инвесторов вроде расширения льгот, снижения регламентных процедур и другие меры.

– Влияет ли ценовая конъюнктура нефтяного рынка на бюджет региона?

– Мы особо на себе не чувствуем. Мы получим в этом году очень неплохие дивиденды от «Башнефти». Поэтому нам все это не аукается. На нас сказывалось это, когда в рамках ОПЕК+ были ограничения на добычу и переработку. Это было в 2020 году. Сейчас мы комфортно себя чувствуем.

– Как вы оцениваете то, что в последние годы происходило с «Башкирской содовой компанией» (БСК)? Компания под градом критики была вынуждена отказаться от планов использовать в качестве источника известняка шихан Куштау, уникальный природный объект.

– Мы их работу только с положительной стороны оцениваем. У нас были предварительные переговоры с руководством «Русского водорода» по развитию предприятия. «БСК» планирует выполнять инвестиционную программу, которую ранее утвердил совет директоров. Вопрос с сырьевым обеспечением, конечно, актуальный, у компании есть долгосрочная программа развития, согласно которой имеется понимание, откуда брать сырье. Пока «БСК» продолжит эксплуатацию карьера Шахтау.

– Как вы оцениваете перспективы распространения формата исламского банкинга в Башкирии? Насколько это востребовано сейчас?

– Башкирия стала одним из четырёх пилотных регионов по внедрению исламских принципов в банковское обслуживание. Причём мы надеемся, что оно позволит привлечь и зарубежные инвестиции из стран исламского мира, – это особенно актуально в условиях санкций. Эксперимент по внедрению партнёрского финансирования будет идти два года, получателями смогут стать все – независимо от религии. Давать это финансирование будут финансовые организации, юрлица, которые зарегистрированы в форме фонда, АНО и др., а деятельность будет регулировать Центробанк. Рассчитываем, что сможем изучить, как это будет работать, чтобы потом определить подходы к правовому регулированию.

В ОЖИДАНИИ ВЫБОРОВ

– В этом году пройдут выборы в Курултай республики. Вы возглавляете список «Единой России». Какие партии могут пройти в Курултай? Вот, например, в Госдуме в 2021 году появилась пятая фракция – «Новые люди».

– Они к нам приезжали, мы с ними общались. Мы готовы поддержать любую конструктивную партию. Но мы им сказали, что они должны работать на местах. У них региональная сеть находится пока в стадии активного формирования. Посмотрим, что будет. Здесь я прогнозы давать не буду. Но мы понимаем, что все-таки традиционные парламентские партии имеют сильное преимущество, они ведут работу, региональные отделения. Тот же лидер ЛДПР Леонид Слуцкий приезжал в Башкирию, мы с ним общались. Поэтому каких-то неожиданностей и тем более революционных тенденций тут не будет.

– А как вы к практике «паровозов» во главе списков относитесь, каковым сами тоже являетесь?

– Положительно. В регионах главным политическим актором все-таки является губернатор. У нас иная система в отличие от других стран. И если у губернатора получается работать, если он представляет плюс для партии, в которой состоит, то почему бы ему не поделиться своим рейтингом с этой партией?

– А регион планирует применять дистанционное электронное голосование на губернаторских выборах, которые будут в следующем году?

– Не могу пока сказать, нужно оценить, насколько мы готовы к этому технически. А окончательное решение примет ЦИК. Пока нам достаточно того, что КОИБы применяются на выборах.

СПЕЦОПЕРАЦИЯ И РЕСПУБЛИКА

– А в целом как-то можно говорить, перестраивается ли экономика на военные рельсы?

– В Башкирии большая линейка предприятий в периметре Ростеха: Кумертауское авиационное предприятие, Уфимское моторостроительное производственное объединение (ОДК-УМПО), ряд других заводов. Они сейчас обеспечены заказами. У них проблема в том, что не хватает рабочих рук. Мы вообще сейчас сталкиваемся в республике с нехваткой рабочих рук, да и по всей России такая ситуация. У нас впервые уровень безработицы по методологии МОТ – 3,4 процента. Людей не хватает. Не могу сказать, что мы прямо перестраиваем экономику. У нас задача – развивать экономику. И там, где что-то надо делать для СВО, мы делаем.

На ПМЭФ мы презентовали беспилотник БАС-200. Но это беспилотник для гражданской авиации. Разработки БПЛА идут у нас сейчас на базе Уфимского института науки и технологий, на базе Нефтяного университета. На базе каких-то небольших предприятий формируются группы людей, которые собирают коптеры и отправляют их на передовую.

– А в республике же хотели запустить кластер по производству БПЛА?

– Да, мы планируем его запустить, но он пока находится в стадии формирования. Башкирия первой в России, еще до спецоперации, получила экспериментальный правовой режим для полётов беспилотников. Сейчас мы ещё запускаем радиоэлектронный кластер, подаем заявку на него, после чего должны получить финансирование и начинаем строить объект. В Башкирии сейчас удалось «заякорить» китайское и белорусское предприятия по производству БПЛА разных классов. Они представили уже несколько изделий и сейчас планируют выйти на серийное производство.

– Много республиканских чиновников отправилось на спецоперацию?

– А что значит много – десять, 100, 200? У нас ушло туда больше десяти чиновников. Например, первый зампредседателя Правительства Азат Бадранов пошел туда. Он молодой парень, ему 36 лет. Уже год почти воюет в составе нашего добровольческого батальона.

– А сколько всего республика отправила батальонов на СВО?

– У нас там уже три добровольческих батальона. И мы в конце июня завершили формирование полка, который туда отправится. В его составе – три мотострелковых батальона, танковый батальон, два артиллерийских дивизиона, автобат, управленческий, штурмовой отряд.

– Как республика оказывает помощь семьям погибших военных и мобилизованных? Есть ли какие-то региональные выплаты?

– Поддержка идет по всем направлениям – на уровне как региона, так и муниципалитетов. Из бюджета республики на поддержку выделено более 4 млрд рублей. Кроме федеральных выплат есть региональные выплаты, например, для проходящих военную службу в башкирских батальонах – единовременное пособие в размере 200 тысяч рублей и ежемесячная выплата в размере 2 000 рублей за каждый день службы, также есть другие выплаты и льготы.

– Как ваша жизнь изменилась после начала спецоперации?

– Поседел сильно. Время-то непростое.

– Вы ждёте, что спецоперация закончится?

– Мы не ждём. Мы работаем над тем, чтобы победить.